«"Песнь Льда и Пламени" чуть меня не убила». Джордж Мартин посетил Петербург и рассказал о том, как создавал самую популярную фэнтези-сагу современности. Часть 1
Несмотря на выдавшееся неудачным лето, жители Санкт-Петербурга точно смогут вспомнить жаркие дни. И причина здесь кроется далеко не только в погоде, но и в событии, которое по своей редкости, памятности и эпичности вполне может тягаться с появлением на небосклоне кометы Галлея. На несколько августовских дней в Северную столицу приезжал один из самых известных писателей-фантастов современности, демиург нашего любимого мира Вестероса и лауреат престижных премий «Хьюго» и «Небьюла» Джордж Р.Р. Мартин. Человек, без воображения и амбиций которого не было бы самого успешного и высокобюджетного сериала на нынешнем телевидении, заехал в Петербург из Хельсинки по пути домой, в родной Санта-Фе. Его визит мог вовсе не состояться, если бы не привычка автора каждый год посещать международный научно-фантастический конвент WorldCon, который в этом году проходил в Финляндии. Организаторы же Петербургской фантастической ассамблеи до этого пять лет пытались привезти Мартина в Россию, и вот наконец у них получилось.
Во время первого визита в нашу страну автор «Песни Льда и Пламени» посетил Выборгский замок, прогулялся (насколько это позволила его известность) по Петербургу и окрестностям, пообщался с журналистами и поклонниками его творчества. Своим путешествием Джордж остался доволен, признав, что это отличное завершение его отпускного сезона — в ближайшее время писатель больше не планирует никуда ехать, так как в дороге не может заниматься творчеством, а «Ветра зимы» давно ждут своего часа. Безусловно, довольными остались и посетители Фантастической ассамблеи, ведь мало какой великий творец относится к своим фанатам с такой же теплотой и доброжелательностью, охотно отвечая на все вопросы желающих.
Правда, российские организаторы всячески старались уберечь дорогого гостя от вопросов относительно готовящейся книги (она вовсю пишется, но подгонять мастера не стоит), текущего сезона «Игры престолов» (из-за занятости Мартин еще не видел новых эпизодов и будет благодарен за отсутствие спойлеров) и часто повторяющихся, а значит, поднадоевших тем (смерть Неда Старка так и не дает людям покоя). Но даже несмотря на все табу, петербургские встречи с Мартином оказались весьма увлекательными. LostFilm.TV не упустил возможности прикоснуться к живой легенде и узнать, как родилась самая первая сцена серии «Песнь Льда и Пламени», на чем основана религиозная система Вестероса, что Джордж думает по поводу абсолютного зла в своих произведениях, кого он называет белыми ходоками нашего времени, кто такие настоящие дотракийцы и как пришла идея создать свой личный «Сильмариллион».
Вопрос: Расскажите о самом необычном или странном источнике вдохновения и о том, с какой писательской задачей он помог вам справиться.
Мартин: Вдохновение— настолько внезапная вещь, что я редко точно знаю, откуда оно пришло. Из прочитанных ли историй, личного опыта, встреч с людьми?.. Чаще всего идея, сюжет или образ просто рождаются в моем подсознании. Я понятия не имею, где они обитают, — в левом или правом полушарии мозга, но однажды они просто появляются там.
В случае с «Песнью Льда и Пламени» дело обстояло так. В 1991 году я приступил к созданию научно-фантастического романа «Авалон», который на тот момент разрабатывал уже длительное время. Работа шла хорошо, каждый день я писал несколько десятков страниц, и вдруг неожиданно мне явилась сцена. В ней мальчик, будущий Бран, увидел, как его отец обезглавил человека, а потом они нашли щенков лютоволка в снегу. Она легла в основу первой главы «Игры престолов». Эти образы пришли в мою голову так внезапно, что я тут же отложил все остальные дела и засел за ее описание. Я работал над этой частью романа три дня, даже не подозревая, что она выльется в следующие тридцать лет жизни с новой сагой. После окончания этой главы я уже знал, о чем будет следующая, и понимал, что все это не станет частью «Авалона», а положит начало чему-то особенному.
Конечно, семена будущего произведения были посеяны задолго до этого. К тому времени я уже написал несколько фэнтезийных рассказов. Вообще, многие забывают, что до «Песни Льда и Пламени» я был писателем 20 лет. Кроме того, я вдохновлялся событиями Войны Алой и Белой роз и романами Тэда Уильямса, в особенности «Троном из Костей Дракона» и последующей тетралогией. Однако эта конкретная сцена — Бран и щенки лютоволка в снегу — появилась просто из ниоткуда. Может быть, это незнание и есть один из краеугольных камней вдохновения.
Вопрос: Вас называют безжалостным писателем — вы убиваете персонажей, как только читатели к ним привыкают. Зачем вы так поступаете со своими героями?
Мартин: Прежде чем стать писателем, я был читателем. Как автор, я решил писать только то, что мне самому было бы интересно прочесть. Поэтому я всегда помнил, какие книги ненавидел в детстве и юношестве. Часто я открывал роман, в котором можно было ознакомиться лишь с первой главой: вот вам герой, а вот злодей, остальное — ерунда. Вот наш хороший парень преодолевает различные трудности на пути. Он, может, и оказывается в опасности, но это лишь видимость — мы-то знаем, что все с ним будет прекрасно. В таких произведениях читаешь начало и конец — хорошо для экономии времени, плохо для воображения.
Я же люблю романы, которые могут удивить, шокировать, напугать. Если сюжет взбудоражит и заворожит настолько, что заставит внезапно очутиться в необычном месте или потерять счет времени, значит он удался. К тому же я хочу, чтобы читатель чувствовал себя в такой же опасной западне, в какую угодил мой герой. Если я описываю пир, он должен испытывать голод, если на страницах появляется эротическая сцена, хочу, чтобы он возбудился. И единственный шанс заставить человека, взявшего в руки книгу, не расслабляться — это убить важного персонажа максимально жестоким образом. Тогда все поймут, что ты не шутишь, а играешь по-крупному, и вообще может произойти что угодно. Вот почему я убил Неда Старка — это было запланировано с самого начала.
Вопрос: Почему в «Песни Льда и Пламени» так много нелюбимых своими отцами персонажей — Сэм Тарли, Тирион Ланнистер, Теон Грейджой?
Мартин: На этот вопрос я бы ответил словами Льва Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Прекрасно сказано!
Вопрос: Хотелось ли вам когда-нибудь радикально изменить судьбу персонажа уже после того, как большинство его линий было прописано? Мартин: Я доволен тем, как складываются истории моих персонажей, но иногда вина нет-нет да и уколет меня. Например, в первых сезонах я часто присутствовал на съемочной площадке «Игры престолов» и знакомился с актерами. Вот тогда-то и приходило чувство вины — многие из них были настолько приятны в общении, что между нами завязывались теплые, даже дружеские отношения. Смотришь на это молодое очаровательное личико, жмешь человеку руку, а про себя думаешь: «О, да я же убил тебя примерно два года назад, и это было ужасно». К тому же нелегко становиться причиной, по которой актера уволят через месяц, год или пару лет. Тем не менее книги были написаны задолго до старта съемок, и я ни о чем не жалею.
Вопрос: Наверняка, вы испытываете огромное давление в связи с предстоящим выходом романа «Ветра зимы», а также очередных эпизодов «Игры престолов». Как вы с этим справляетесь? Выключаете телефон и не заходите в Интернет?
Мартин: Действительно, давление с каждым годом все увеличивается, но это часть моей жизни. Я работаю семь дней в неделю, когда не путешествую или не смотрю матчи Американской футбольной лиги. Я большой фанат футбола, так что выпадающие на игровой сезон воскресные дни становятся моими выходными. В остальное же время я встаю в девять утра, принимаю душ, завтракаю и, заварив чашку кофе, сажусь за работу. В лучшие дни я с головой ухожу в писательство и, когда уже среди ночи отрываюсь от него, понимаю, что кофе давно остыл. Люблю, когда так получается. Но бывают и плохие дни — тогда я редактирую и переписываю уже созданные главы. Или вовсе удаляю их, если понимаю: вышло совсем не то, что планировалось.
Конечно, популярность книг и сериала усложнила мне жизнь. Например, пришлось нанять ассистентов, которых до 2007 года у меня вообще не было. За это время я понял, что лучший способ избежать напряжения — полностью отдаться истории. В такие дни я сажусь за компьютер и отправляюсь в Вестерос, а окружающий мир исчезает и вся шумиха, дэдлайны, давление — вместе с ним.
Вопрос: В мире «Льда и Пламени» множество богов. Как ваши собственные религиозные воззрения повлияли на то, что изображено в эпосе?
Мартин: Как многие знают, отец жанра фэнтези Джон Р.Р. Толкин, несмотря на то, что сам был убежденным католиком, не включил ни одну из религий в свой magnum opus «Властелин колец». Есть несколько версий по поводу отсутствия в его мире священников, храмов и верований в любом виде, но я не хотел бы в них вдаваться. Что касается меня, я глубоко изучал историю и традиции Средних веков и заметил, как важна была религия для людей того времени. Я и сам рос в традициях католицизма и даже получил церковное образование, но вместе с этим был скептиком, так как часто мои вопросы к служителям церкви оставались без ответа. Своими неудобными заявлениями я повергал их в отчаяние. В колледже я совсем оторвался от религиозных корней, но при написании «Песни Льда и Пламени» не смог не признать огромное значение религии в человеческой истории.
Также мне всегда было интересно исследовать соприкосновение религии и фэнтези. Ведь в какой-то степени религия и есть фэнтези. Во многих выдуманных мирах роль священника выполняет маг, чародей или бог, снисходящий до людей. Я подумал: «Что было бы, если бы у нас появился бог, способный воскрешать мертвых? А среди смертных ходил бы его жрец, творящий чудеса?..». Он наверняка стал бы суперзвездой, обзавелся толпой последователей, и все это сильно повлияло бы на религиозные культы и структуры. Из этого смешения, на пересечении реальных догм и выдумок родилась религия в «Игре престолов».
Вопрос: А на чем основана законодательная система Вестероса?
Мартин: В целом она основана на законе, который был в силе в Англии в Средние века. Однако не нужно забывать, что мы имеем дело с выдающимися личностями — легендарными воителями, наездниками на драконах или богатейшими представителями знатных родов. А они могут создавать свои законы. Более подробно об истории Вестероса я пишу в монументальном двухтомнике «Пламя и кровь», который представляет собой в основном хроники династии Таргариенов. Там я подробнее описываю войны, которые они развязывали, правила престолонаследия, предательства и сексуальные интриги. Наверное, всему этому стоит уделять больше времени, но так уж повелось, что публика охотнее читает про сражения, чем про тонкости законодательной системы или градостроения.
Вопрос: «Пламя и кровь» часто называют вашим личным «Сильмариллионом». Не страшно ли было браться за работу, в которой вы планируете рассказать, по сути, всю историю Вестероса?
Мартин: Пару лет назад у меня возникла мысль издать красочный артбук с работами художников, иллюстрирующих события «Песни Льда и Пламени». Также было решено написать около 50 тысяч слов в качестве сопроводительного текста. Но когда я и мои помощники, страстные фанаты серии, Элио Гарсиа и Линда Антонссон, взялись за дело, мы поняли, что превысили свой лимит. К тому же у меня осталось множество любопытных заметок, которые никогда не попадут в основной цикл, так как речь в них идет о событиях, развернувшихся задолго до старта «Игры престолов». Конечно, мы все-таки выпустили артбук «Мир Льда и Пламени», но я посчитал необходимым написать еще одну книгу-ответвление «Пламя и кровь» о правящих династиях — от Эйгона Завоевателя до Роберта Баратеона. Этот цикл будет состоять из двух томов, первый из которых должен выйти в следующем году.
Конечно, написание «Пламени и крови» было непростой задачей, ведь это не повествование в традиционном смысле. Это историческая монография о государстве, которого на самом деле не существует. С другой стороны, поклонники основной серии в восторге от этой идеи. Иногда кажется, будто моя вымышленная история интересует их больше, чем история собственных стран.
Вопрос: Вы часто упоминали, что, когда читали цикл «Властелин колец», всякий раз задавались вопросом о том, как решить проблему с орками. Как, не прибегая к геноциду, победить врага? В своих книгах вы нашли изящное решение, потому что враг у вас уже мертв. Но не кажется ли вам, что такой подход сильно упрощает все политические конфликты «Игры престолов»? Ведь если бы не было мертвецов, проблема Серсеи была бы не так однозначна — она всего лишь защищает свой народ от чужаков. А так мы знаем, что у Джона Сноу и Дэйенерис высшая миссия, и потому Серсея заведомо в проигрыше…
Мартин: Не хочу, чтобы вы думали, будто я критикую Толкина. Его книга — шедевр литературы XX века, который будут перечитывать многие поколения. Но мне всегда не давал покоя его мифический, почти средневековый подход к феномену власти. В конце цикла он пишет, что занявший трон Арагорн правил мудро и справедливо на протяжение ста лет. Но ведь это не такая уж простая задача — править мудро и справедливо. Не все решения можно принять, не поступившись совестью. В качестве примера я всегда приводил орков, которых к концу «Возвращения короля» остались целые орды. Что Арагорн предпринял в отношении их? Устроил геноцид, сделал рабами или подвергнул реабилитации в специальной орочьей школе? Научил ли он их хорошим манерам и тому, что нельзя есть человечину? Мы не знаем, какое решение он принял, ведь для Толкина герой был однозначно хорошим правителем.
Я же хотел не просто создать сказочным мир, но и передать сложную человеческую природу в оттенках серого, а не только в темных или светлых тонах. Например, Ланнистеры — враги Старкам, но они герои в глазах своего народа. Концепцию злодейства и геройства нельзя упрощать. Злодейство — лишь точка зрения, и каждый из нас способен как на великое самопожертвование, так и на гнусный эгоизм. Нет в мире комиксовых злодеев, которые просыпаются, умываются и, глядя на себя в зеркало, говорят: «Ну-с, чего бы такого гадкого натворить сегодня?». Вот и в каждом моем антагонисте есть множество предпосылок для искупления, а герои получают море соблазнов для падения. Что же касается белых ходоков, вам придется подождать завершения их линии в двух последних книгах, чтобы понять, какую роль они сыграют в эпопее.
Вопрос: Есть ли в нашем мире столь же серьезная угроза, как белые ходоки в Вестеросе? Перед чем человечество должно объединиться сейчас?
Мартин: Конечно, аналогом белых ходоков в нашем мире можно назвать глобальное потепление. Как писатель-фантаст, я привык смотреть на много лет вперед и могу сказать, что последствия изменения температуры могут быть разрушительны. Только представьте: острова уйдут под воду, прибрежные города будут стерты с лица Земли. К тому же уже сейчас в некоторых странах существует проблема с мигрантами, а что будет, когда количество людей, оставшихся без жилья и вынужденных переезжать, увеличится до миллионов? Интересно, что, как и в Вестеросе, у нас находятся люди, отрицающие эту проблему, несмотря на количество свидетельств. Так что глобальное потепление — это, определенно, белые ходоки нашего мира.
